Наши лекарства загрязняют воду, в которой плавают животные
Лосось на психотропных препаратах, утконос на прозаке и другие странные истории из дикой природы.
Что вынуждает маленького лосося, называемого серебрянкой, уплывать из его маленького ручья в океан? Спустя тысячи миль рыба превращается из малька во взрослого, зубастого и горбатого тролля, у которого челюсть похожа на крючок. Хотя обратное путешествие не отменяет их метаморфозы, большие рыбы возвращаются назад против течения, перепрыгивая через плотины и продвигаясь вместе, как клинок, к тем самым гравийным пластам, где ранее они вылупились.
Такая миграция лососей, которую некоторые люди описывают как «пульс», — пример невероятного упорства животных. Однако это происходит по естественным причинам. Жизненный цикл рыб устроен так, что их привлекают питательные вещества из лесных районов, которые попадают в океан, затем — вверх по течению, в поймы, лесистые местности и еще выше — в альпийские озера. Во время своего пути лососи становятся пищей для волков, лис, орлов, выдр, мух и других животных. Серые и черные медведи уносят рыбу в подлесок и съедают их самые питательные органы, оставляя тушки. Так еловые леса на тихоокеанском северо-западе удобряются останками лосося: годичные кольца деревьев указывают как на богатые, так и на бедные питательными веществами сезоны. Около четверти азота, доступного для окруженного рекой леса, могло быть получено из оставленного или застрявшего здесь лосося.
Большая часть рыб, которым удается вернуться в свой нерест, со временем создает свое собственное кладбище. Их разлагающиеся тела питают водные травы и водоросли, создают замаскированную среду для будущих мальков, которые так же, как и их предки, превратятся в серебрянок и уплывут.
Сегодня имеется другой тип миграции — пагубный, микроскопический, который связывает жизнь людей и речных существ. Такая миграция рискует нарушить жизненный цикл рыб, несмотря на то, что она позволяет понять поведение животных. Фармакологические препараты, которые мы используем, попадают в воду и накапливаются в рыбе, клопах, моллюсках, ракообразных, птицах и теплокровных животных. Территории вокруг заводов по производству лекарств — настоящие рекордсмены по уровню такого рода загрязнений. То же самое можно сказать о водостоках рядом с больницами и устаревших канализационных системах. Но лекарственные вещества можно обнаружить и в отдаленных местах, например, в поверхностных водах Антарктиды.
Вода может содержать следы многих лекарств, среди которых противогрибковые, противомикробные и антибактериальные вещества, а также препараты от боли, плохого настроения, бессонницы и нейродегенеративных заболеваний. По оценкам ученых, при сохранении нынешней тенденции к 2050 году объем фармацевтических препаратов, диффундирующих в пресную воду, может увеличиться на две трети. Недавнее исследование показало, что утконос, живущий в загрязненной реке в Мельбурне, уже может ежедневно потреблять более половины рекомендуемой взрослым дозы антидепрессантов.
Оценка воздействия лекарств на дикую природу затруднена, но токсикологи считают, что их влияние на фауну может наблюдаться даже при низких концентрациях. Более того, такое воздействие может отличаться от эффектов, оказываемых на человека. В лабораторных исследованиях наблюдались различные симптомы: амфетамины изменяют сроки развития водных насекомых, антидепрессанты препятствуют обучению каракатиц и развитию их памяти, а также заставляют морских пресноводных улиток отслаиваться от камней. Препараты, которые влияют на уровень серотонина у человека, вызывают у береговых раков «рискованное поведение», а самки скворцов становятся менее привлекательными для самцов (которые в свою очередь меньше поют). При употреблении прозака креветки чаще плывут в направлении источника света — это опасная тенденция, если учитывать, что многие хищники охотятся в освещенных солнцем зонах.
Атлантический лосось, подвергшийся воздействию бензодиазепинов (например, валиума и ксанакса, которые часто используются для лечения тревоги), мигрирует вдвое быстрее, чем рыбы, на которых не было оказано такое воздействие. Это приводит к тому, что молодые рыбы попадают в море, не пройдя полный цикл развития, и приплывают в неблагоприятные для них сезонные условия. Кажется, они имеют некий когнитивный и, возможно, эмоциональный «переключатель»: когда он срабатывает, возникает сигнал, побуждающий их отправиться в море. Это усложняет общепризнанное понимание механизма миграции, согласно которому животные являются марионетками сезонных сигналов и физической подготовленности (например, приспособление чешуи и жабр к соленой воде). Фармакологическое загрязнение предсказывает, что психобиологический фактор тоже важен: для того, чтобы отправиться в путь, серебрянки сначала должны преодолеть собственное чувство страха.
Мы уже привыкли к мысли, что люди влияют на психическое здоровье животных в неволе. Неприятно осознавать, что мы также можем непреднамеренно изменить психическое здоровье дикой природы, даже если это способствует пониманию поведения животных.
