Ученые больше не могут служить гарантом конфиденциальности для пациентов. Они ищут новые пути для построения доверительных отношений. В пригороде Оксфорда, в Великобритании, недалеко от трека, по которому Роджер Баннистер первым в мире пробежал милю за 4 минуты, полным ходом идет “тихая” революция. Участники, число которых постоянно пополняется и сейчас составляет сто двадцать шесть человек, включены в исследовательский проект о патологиях, все они страдают от редкого ревматологического заболевания или являются родителями больных детей. Но вместо того, чтобы сдать несколько образцов и заполнить анкету в надежде на то, что в один прекрасный день из этого выйдет что-то хорошее, эти люди глубоко вовлечены в исследование. Они — участники, имеющие право голоса. Одна из них — 53-летняя Элейн Раш из пригорода Саутгемптона. Она родилась с болезнью хрупких костей — несовершенным остеогенезом — и, по ее словам, у нее было “всего 25 переломов, довольно немного по сравнению с большинством”. Врачи говорили, что она не проживёт и пяти лет, однако Раш справилась с сердечно-лёгочными осложнениями своего заболевания и выжила, хотя и вынуждена передвигаться на инвалидной коляске. Теперь, страстно стремясь к развитию науки, раз в два месяца она набирает номер в Skype, звонит одному или нескольким исследователям и даёт советы. Когда они испытывали затруднения с новобранцами, Раш выступила за объявления на Facebook, где пациенты находят друг друга. Руководители исследования стремятся следовать её предложениям.

Этот проект по исследованию редких заболеваний костей, суставов и мышц называется RUDY и представляет собой новую разновидность сделки между исследователями и испытуемыми в ответ на снижение требований к конфиденциальности. До недавнего времени доброволец мог предложить образцы ДНК или ткани лишь одной исследовательской группе в соседнем университете. Теперь же множество образцов сохраняется, секвенируется и распределяется между тысячами потенциальных исследователей. Это делает возможным проведение более крупных исследований с большей статистической мощностью, но также усложняет хранение личных данных пациентов. Сейчас считается общепринятым утверждение, что, если кто-то может прочесть вашу ДНК, они могут понять кто вы, как сейчас, так и в будущем, ведь технологии не стоят на месте. Давнее обещание участникам хранить их личность в “нерушимом сейфе” больше не держится. “Пациетов пугает доступ к личным данным”, — говорит один из лидеров RUDY, Кассим Джавад, лысеющий мужчина в очках, ревматолог Наффилдского ортопедического центра на базе Оксфордского университета. Он верит, что предложение им множества уровней контроля, как это делает RUDY, является возможным решением. Раш и другие участники RUDY, которое софинансируется Британским Национальным институтом исследований здоровья, могут решить, будут ли их кровь, сканограммы и истории болезней использованы совместно с исследователями, скажем, из лаборатории где-нибудь в другой точке Европы или США. Они смогут зарегистрироваться на веб-странице клинического испытания, чтобы отследить один из помеченных образцов своих тканей, указание на то, что исследователь где-то изучает его. На всем протяжении истории биомедицинских исследований появление крупных хранилищ образцов ДНК или тканей вынуждало исследователей и специалистов по этике пересматривать характер взаимоотношений с добровольцами, которые делают эту работу возможной. “Двадцать лет назад люди соглашались на эксперименты, основываясь на доверии и рукопожатии”, — говорит Джейми Хейвуд, сооснователь PatientsLikeMe в Кэмбридже, штата Массачусетс, копмпании, которая предоставляет платформу для людей с различными заболеваниями с целью коллективного использования данных об их здоровье. Теперь пациенты “пожимают руки” незнакомцам по всему миру. И в обмен на совместное и повсеместное использование их ДНК, но в то же время потенциальное снижение их конфиденциальности, участники хотят большего влияния на исследования и большей их прозрачности.

То, что геномной приватности пришел конец, стало ясно еще 2 года назад, когда молодой ученый Янив Эрлих, занимающийся генетикой человека в Колумбийском университете, опубликовал ошеломительную статью в журнале Science (18 января 2013 года, стр. 321), которая подкрепила опасения многих в этой области. Эрлих и коллеги показали, что возможно идентифицировать мужчину, основываясь на части последовательности ДНК, его возрасте и штате США, в котором он проживает — базовой информации, которую исследователи часто публикуют в широко доступных для их сообщества базах данных ДНК. Комбинируя эти обрывки информации с теми, которые он нашел в популярных генеалогических базах данных, где уже около 100,000 человек разместили ДНК-маркеры, для других членов той же семьи, Эрлих смог определить не только доноров ДНК, но также и их родственников до третьего колена. “Я даже не знаю своих троюродных братьев и сестер”, — говорит он. Эрлих спешит указать, что ДНК можно анонимизировать, приводя в качестве примера скремблирование или удаление нуклеотидов, содержащих конфиденциальную информацию. Однако этот метод может испортить ДНК, сделать ее непригодной для исследований и даже при этом не защитить личность донора. Когда геном Джеймса Уотсона, одного из открывателей двойной цепи ДНК, был секвенирован и опубликован в Nature в 2008 году, он просил, чтобы был удален ген АРОЕ, который может пролить свет на предрасположенность к болезни Альцгеймера. Но, как позже в том же году любезно указали три генетика в European Journal of Human Genetics, генетические знания продвинулись достаточно далеко для того, чтобы определить состояние гена APOE у Уотсона, основываясь на близлежащих паттернах ДНК. Криптографы все еще занимаются изучением возможностей защиты ДНК и многие согласны с важностью продолжения этой работы. Но энергия Эрлиха переключилась в другое русло. Около года назад он и еще примерно 30 человек собрались в Cold Spring Harbor Laboratory, чтобы рассмотреть альтернативы конфиденциальности в исследованиях. Они вернулись к “рукопожатиям” десятилетней давности и размышляют над тем, как адаптировать их для науки 21го века. Частично Эрлих был вдохновлен недавними интернет-явлениями, в которых движущей силой является доверие, например как в Uber, который работает как онлайн-сервис группового пользования автомобилями, позволяя подбирать пару водитель—пассажир. “Uber объединяет двух человек, которые не знают друг друга”, — говорит он. “Я получаю машину чужого человека, он может разрубить меня на куски”. Еще одним примером является Airbnb, где люди предлагают комнату или весь свой дом в аренду абсолютно посторонним людям. Благонадежность пользователей этих сервисов определяется отзывами, характеристиками и предоставленной подробной документацией. “Эта открытость способствует укреплению доверия”, - говорит Эрлих. Он думает, что подобная стратегия может быть применена для генетических и биомедицинских исследований. Добровольцы, участвующие в исследованиях, всегда ценят доверие и прозрачность. В 2007 году Алан Вестин, ученый-правовед, который изучал частную жизнь и умер в 2013 году, опросил для института Медицины примерно 2400 человек. Он обнаружил, что респонденты были менее озабочены мыслями, знают ли исследователи кто они, чем известностью того, что происходит с медицинской информацией. 81% опрошенных были не рады исследователям, разбирающим даже так называемые “обезличенные” данные без их согласия. “Они не столько зациклены на приватности, сколько на праве на самоуправление”, — говорит Марк Ротштейн, профессор права в Луисвиллском университете в Кентуки. “Давайте предположим, что вы обезличены, анонимны, и никто не может понять, кто вы. Но если люди думают, что вы использовали эту информацию без их разрешения, они все также рассердятся”. Правовое регулирование в США адаптируется к этим настроениям. В августе национальный институт здравоохранения анонсировал, что начиная с этого месяца исследователи должны будут получить информированное добровольное согласие от участников, если их ДНК, клеточные линии, ткани или другие деидентифицированные биологические материалы в будущем будут использованы в исследовании в различных местах. “Один из неотъемлемых компонентов работы — это прозрачность”, — говорит Барта Мария Кнопперс, которая изучает право и генетику в университете Макгилла в городе Монреаль, Канада, а также является членом консорциума под названием Global Alliance for Genomics and Health, который разрабатывает новые методы, позволяющие делиться данными более открыто и сознательно. “Вы обеспечиваете надзор и гарантируете, что с моей личной информацией случится именно то, что было заявлено”. Кнопперс и многие другие отмечают, что пациенты часто хотят поделиться ДНК во имя науки, а также что страхи быть идентифицированными с помощью ДНК могут быть преувеличены. Некоторые базы данных запрещают исследователям реидентификацию добровольцев. Пока что там не было никаких нарушений, по крайней мере тех, о которых известно. Гейд Джарвик, медицинский генетик Вашингтонского университета в Сиэтле, верит, что большинство ученых не волнует, кто сдавал кровь или образцы ткани. “С какой стати идентифицировать их?” — спрашивает он.

Сейчас проводится несколько экспериментов, в которых осуществляются поиски наилучшего способа информирования волонтеров о судьбе их данных. PatientsLikeMe привлекла 300000 человек с более чем 2300 различных заболеваний. Участники делятся данными о состоянии здоровья, анализируют, как они оказались в клинических испытаниях, поддерживают друг друга, помогают исследователям и фармацевтическим компаниям ответить на существующие научные вопросы и задают новые. Хейвуд основал некоммерческий фонд в 2004 году, в то время как его младший брат Стивен страдал боковым амиотрофическим склерозом (Стивен погиб два года спустя). Философия Джимми Хейвуда состоит в том, что если люди “отзывчивы и воодушевлены участниками”, они согласятся, что расширенное совместное использование будет максимизировать общественное значение их ДНК и другой информации о состоянии здоровья, даже если это уменьшит их конфиденциальность. Компания находится в постоянном контакте с участниками посредством блога, социальных медиа и постоянных e-mail’ов. Personal Genome Project (PGP) Гарвардской медицинской школы в Бостоне, основанный Джорджем Чорчем, идет еще дальше: он просит участников поделиться своими ДНК-последовательностями и историями болезни онлайн, чтобы каждый мог их увидеть. На сегодняшний день зарегестрировалось почти 4000 человек. В прошлом месяце PGP запустил опцию “настоящее имя”, в результате чего пользователи смогли разместить личные данные. “Многие участники упоминают альтруистические цели: публичный обмен данными с целью расширить наши коллективные знания”, - говорит Джентин Ланшоф, гарвардский специалист по этике этого проекта. “Кажется, это перевешивает потенциальные недостатки”. Чтобы убедиться, что участники понимают последствия этого, PGP задает ряд трудных вопросов. К примеру, говорит Хейвуд, который участвовал в PGP, но провалил тест в первый раз: “Если я совершу преступление, может ли ДНК в этом банке быть использована для моей идентификации?” (Ответ: да). Джавад из RUDY надеется, что его стратегия, названная “динамическое согласие” потому, что согласие — это продолжительный процесс, изменит мнение пациентов об исследованиях. Пациенты могут выбрать, в каких составляющих исследования принять участие, например пройти анкетирование или поделиться сканограммами, а также следует ли исследователям RUDY ограничить их данные или же допустить их широкое распространение. “Если кто-то потребует: “Не используйте мою ДНК, не используйте мою кровь..”, - мы архивируем образцы так, что никто другой не сможет их использовать. Но они сохранятся на тот случай, если пациент изменит свое мнение”, — говорит Джавад. Раш, участница с болезнью хрупких костей, дала согласие на широкий доступ, наряду с практически всеми ранними участниками RUDY. “Лично я не считаю, что мне необходимо что-то скрывать”, — говорит Раш, но признает, что не каждый с ней согласится. Она также обратилась к собратьям-пациентам. Факт того, что они могут отказаться от некоторых вещей, помог ей объяснить детали исследования тем, кто мог бы колебаться при подписании. Что касается Эрлиха, он готов позаимствовать больше идей от Uber и Airbnb. В ноябре он и девять других участников встречи Cold Spring Harbor опубликовали в журнале PLOS Biology конспект “Ориентированная на доверие модель … , которая отдает дань хорошим манерам, отпугивает злые намерения и расправляется с неподчинением”. Как люди, ворчащие в сети о запахе от тела водителя или хвалящие кофе и закуски в доме отдыха, пациенты могут писать отзывы об исследователях, работающих с ними. Система может включать в себя проверенных посредников по привлечению исследователей и участников, а также автоматизированный контроль того, как используются данные исследования. “Возможно, — рассуждает Эрлих, — узнаваемость исследователей и их репутация возрастают, когда они получают положительные отзывы от коллег или высокие оценки от пациентов, докладывая о результатах или исходных данных”. Конечно, доверие сложно заслужить и легко потерять. В прошлом году Uber получил неудовлетворительную оценку от Better Business Bureau после лавины жалоб от клиентов. Компания обвиняется в преувеличении того, насколько тщательно она проверяет своих водителей. Аналогичные нарушения могут случиться в научных проектах. RUDY завоевал доверие Раш. “Исследователи RUDY — уважаемые люди”, — говорит она. “Они не станут делиться с кем-либо просто так”. Поскольку исследование продолжится в ближайшие месяцы и годы, его успех будет зависеть от поддержания этого доверия. Оригинал Перевод: Елена Лисицына Редакция: Михаил Гусев, Станислав Груздев, Test Page, Александр Наминов, Ян Тихих